Упрощенная HTML-версия
ДЕТСТВО
35
по соседству, на знакомой ему улице Лондона. При этом Диккенс
очень заботился о том, чтобы все происходящее в его книгах было
правдоподобно и мотивированно, о чем свидетельствуют многие его
письма Джону Форстеру, с которым он весьма подробно обсуждал
разрабатываемые сюжеты. Писатель старался, чтобы рассказ его
убеждал читателя и чтобы тот мог воочию все увидеть.
Если Диккенс и грешил против реализма, то лишь в двух случаях:
когда хотел во что бы то ни стало вселить надежду в сердца людей и
когда находился в плену у существующих сексуальных условностей;
в остальных случаях его нельзя обвинить в сознательном пренебре-
жении правдой жизни. А необычным его мир был главным образом
потому, что в реальности Диккенса больше удивительного и гротеск-
ного, чем в реальности, какой ее видит любой из нас.
Бесспорно, Диккенс немало удивился бы тем сложностям, ко-
торые обнаружили в его книгах нынешние литературные критики,
но похвалы, расточаемые ему, убежденному реалисту, за его сказоч-
ность, ничуть не смутили бы его и только обрадовали. Ведь Диккенса
никогда не покидает убеждение — примером тому «Домби и сын», —
что правда в мире не за Блимберами с их страстью к собиранию фак-
тов, а за такими, как Глаб, этим стариком «с лицом, напоминающим
краба, в потертом клеенчатом костюме», который возил колясочку
Поля Домби и знал «все об океане, о рыбах, которые в нем водятся,
и об огромных чудищах, которые выползают на скалы и греются
Джон Форстер
Набросок Д. Маклайза. 1840