Упрощенная HTML-версия
26
О С К А Р УА Й Л Ь Д
А Дуб понял и опечалился, потому что очень любил эту малую
пташку, которая свила себе гнездышко в его ветвях.
— Спой мне в последний раз твою песню, — прошептал он. —
Я буду сильно тосковать, когда тебя не станет.
И Соловей стал петь Дубу, и пение его напоминало журчание
воды, льющейся из серебряного кувшина.
Когда Соловей кончил петь, Студент поднялся с травы, вынул из
кармана карандаш и записную книжку и сказал себе, направляясь
домой из рощи:
— Да, он мастер формы, это у него отнять нельзя. Но есть ли
у него чувство? Боюсь, что нет. В сущности, он подобен большин-
ству художников: много виртуозности и ни капли искренности.
Он никогда не принесет себя в жертву другому. Он думает лишь
о музыке, а всякий знает, что искусство эгоистично. Впрочем, нель-
зя не признать, что иные из его трелей удивительно красивы. Жаль
только, что в них нет никакого смысла и они лишены практическо-
го значения.
И он пошел к себе в комнату, лег на узкую койку и стал думать
о своей любви; вскоре он погрузился в сон.
Когда на небе засияла луна, Соловей прилетел к Розовому Кусту,
сел к нему на ветку и прижался к его шипу. Всю ночь он пел, прижав-
шись грудью к шипу, и холодная хрустальная луна слушала, скло-
нив свой лик. Всю ночь он пел, а шип вонзался в его грудь все глубже
и глубже, и из нее по каплям сочилась теплая кровь.
Сперва он пел о том, как прокрадывается любовь в сердце мальчи-
ка и девочки. И на Розовом Кусте, на самом верхнем побеге, начала
распускаться великолепная роза. Песня за песней — лепесток за
лепестком. Сперва роза была бледная, как легкий туман над рекою, —
бледная, как стопы зари, и серебристая, как крылья рассвета. Отра-
жение розы в серебряном зеркале, отражение розы в недвижной во-
де — вот какова была роза, расцветавшая на верхнем побеге Куста.
А Куст кричал Соловью, чтобы тот еще крепче прижался к шипу.
— Крепче прижмись ко мне, милый Соловушка, а не то день при-
дет раньше, чем заалеет роза!
Все крепче и крепче прижимался Соловей к шипу, и песня его
звучала все громче и громче, ибо он пел о зарождении страсти в душе
мужчины и девушки.
И лепестки розы окрасились нежным румянцем, как лицо же-
ниха, когда он целует в губы свою невесту. Но шип еще не проник