Упрощенная HTML-версия
16
Как мало пройдено дорог,
Как много сделано ошибок.
— Что ты играешь? — процедил сквозь зубы Севочка с бесконеч-
ным презрением: это тоже считалось хорошим тоном начала игры.
— Вот, тряпки. Лепеху эту... — И Наумов похлопал себя по плечам.
— В пятистах играю, — оценил костюм Севочка.
В ответ раздалась громкая многословная ругань, которая должна
была убедить противника в гораздо большей стоимости вещи. Ок-
ружающие игроков зрители терпеливо ждали конца этой традици-
онной увертюры. Севочка не оставался в долгу и ругался еще язви-
тельней, сбивая цену. Наконец костюм был оценен в тысячу. Со своей
стороны, Севочка играл несколько поношенных джемперов. После
того как джемперы были оценены и брошены тут же на одеяло, Се-
вочка стасовал карты.
Я и Гаркунов, бывший инженер-текстильщик, пилили для нау-
мовского барака дрова. Это была ночная работа — после своего рабо-
чего забойного дня надо было напилить и наколоть дров на сутки.
Мы забирались к коногонам сразу после ужина — здесь было теплей,
чем в нашем бараке. После работы наумовский дневальный наливал
в наши котелки холодную «юшку» — остатки от единственного и по-
стоянного блюда, которое в меню столовой называлось «украинские
галушки», и давал нам по куску хлеба. Мы садились на пол где-ни-
будь в углу и быстро съедали заработанное. Мы ели в полной темно-
те — барачные бензинки освещали карточное поле, но, по точным
наблюдениям тюремных старожилов, ложки мимо рта не пронесешь.
Сейчас мы смотрели на игру Севочки и Наумова.
Наумов проиграл свою «лепеху». Брюки и пиджак лежали около
Севочки на одеяле. Игралась подушка. Ноготь Севочки вычерчивал
в воздухе замысловатые узоры. Карты то исчезали в его ладони, то появ-
лялись снова. Наумов был в нательной рубахе — сатиновая косоворот-
ка ушла вслед за брюками. Услужливые руки накинули ему на плечи