Упрощенная HTML-версия
13
БОЙЕ
По своей воле и охоте редко уже мне приходится ездить на ро-
дину. Все чаще зовут туда на похороны и поминки — много родни,
много друзей и знакомцев — это хорошо, много любви за жизнь
получишь и отдашь, да хорошо, пока не подойдет пора близким
тебе людям падать, как падают в старом бору перестоялые сосны,
с тяжелым хрустом и долгим выдохом...
Однако доводилось мне бывать на Енисее и без зова кратких
скорбных телеграмм, выслушивать не одни причитания. Случа-
лись счастливые часы и ночи у костра на берегу реки, подрагива-
ющей огнями бакенов, до дна пробитой золотыми каплями звезд;
слушать не только плеск волн, шум ветра, гул тайги, но и нето-
ропливые рассказы людей у костра на природе, по-особенному от-
крытых, рассказы, откровения, воспоминания до темнозори, а то
и до утра, занимающегося спокойным светом за дальними перева-
лами, пока из ничего не возникнут, не наползут липкие туманы,
и слова сделаются вязкими, тяжелыми, язык неповоротлив,
и огонек притухнет, и все в природе обретет ту долгожданную ми-
ротворность, когда слышно лишь младенчески-чистую душу ее.
В такие минуты остаешься как бы один на один с природою и
с чуть боязной тайной радостью ощутишь: можно и нужно, нако-
нец-то, довериться всему, что есть вокруг, и незаметно для себя
отмякнешь, словно лист или травинка под росою, уснешь легко,
крепко и, засыпая до первого луча, до пробного птичьего перебо-
ра у летней воды, с вечера хранящей парное тепло, улыбнешься
давно забытому чувству — так вот вольно было тебе, когда ты ни-
какими еще воспоминаниями не нагрузил память, да и сам себя
едва ли помнил, только чувствовал кожей мир вокруг, привыкал
глазами к нему, прикреплялся к древу жизни коротеньким стер-
женьком того самого листа, каким ощутил себя сейчас вот,
в редкую минуту душевного покоя...