Упрощенная HTML-версия
19
I. МЕРТВЫЙ ДОМ
костюмы, свои нравы и обычаи, и заживо мертвый дом, жизнь
— как нигде, и люди особенные. Вот этот-то особенный уголок
я и принимаюсь описывать.
Как входите в ограду — видите внутри ее несколько зданий.
По обеим сторонам широкого внутреннего двора тянутся два
длинных одноэтажных сруба. Это казармы. Здесь живут арес-
танты, размещенные по разрядам. Потом, в глубине ограды,
еще такой же сруб: это кухня, разделенная на две артели; далее
еще строение, где под одной крышей помещаются погреба, ам-
бары, сараи. Средина двора пустая и составляет ровную, доволь-
но большую площадку. Здесь строятся арестанты, происходит
поверка и перекличка утром, в полдень и вечером, иногда же и
еще по нескольку раз в день, — судя по мнительности карауль-
ных и их уменью скоро считать. Кругом, между строениями и
забором, остается, еще довольно большое пространство. Здесь,
по задам строений, иные из заключенных, понелюдимее и пом-
рачнее характером, любят ходить в нерабочее время, закрытые
от всех глаз, и думать своюдумушку. Встречаясь с ними во время
этих прогулок, я любил всматриваться в их угрюмые, клейме-
ные лица и угадывать, о чем они думают. Был один ссыльный, у
которого любимым занятием в свободное время, было считать
пали. Их было тысячи полторы, и у него они были все на счету
и на примете. Каждая паля означала у него день; каждый день
он отсчитывал по одной пале и таким образом по оставшемуся
числу несосчитанных паль мог наглядно видеть, сколько дней
еще остается ему пробыть в остроге до срока работы. Он был
искренно рад, когда доканчивал какую-нибудь сторону шес-
тиугольника. Много лет приходилось еще ему дожидаться; но
в остроге было время научиться терпению. Я видел раз, как
прощался с товарищами один арестант, пробывший в катор-
ге двадцать лет и наконец выходивший на волю. Были люди,
помнившие, как он вошел в острог первый раз, молодой, без-
заботный, не думавший ни о своем преступлении, ни о своем