Упрощенная HTML-версия
28
ДЕТСТВО
— Попроси мамашу, чтобы нас взяли на охоту, — сказала Ка-
тенька шепотом, останавливая меня за курточку, когда большие
прошли вперед в столовую.
— Хорошо, постараемся.
Гриша обедал в столовой, но за особенным столиком; он не
поднимал глаз с своей тарелки, изредка вздыхал, делал страшные
гримасы и говорил, как будто сам с собою: «Жалко!.. улетела… уле-
тит голубь в небо… ох, на могиле камень!..» и т. п.
Maman с утра была расстроена; присутствие, слова и поступ-
ки Гриши заметно усиливали в ней это расположение.
— Ах да, я было и забыла попросить тебя об одной вещи, — ска-
зала она, подавая отцу тарелку с супом.
— Что такое?
— Вели, пожалуйста, запирать своих страшных собак, а то они
чуть не закусали бедного Гришу, когда он проходил по двору. Они
этак и на детей могут броситься.
Услыхав, что речь идет о нем, Гриша повернулся к столу, стал
показывать изорванные полы своей одежды и, пережевывая, при-
говаривать:
— Хотел, чтобы загрызли… Бог не попустил. Грех собаками
травить! большой грех! Не бей,
большак
*, что бить? Бог простит…
дни не такие.
— Что это он говорит? — спросил папа, пристально и строго
рассматривая его. — Я ничего не понимаю.
— А я понимаю, — отвечала maman, — он мне рассказывал, что
какой-то охотник нарочно на него пускал собак, так он и говорит:
«Хотел, чтобы загрызли, но Бог не попустил», — и просит тебя,
чтобы ты за это не наказывал его.
— А! вот что! — сказал папа. — Почем же он знает, что я хочу на-
казывать этого охотника? Ты знаешь, я вообще не большой охот-
ник до этих господ, — продолжал он по-французски, — но этот
особенно мне не нравится и должен быть…
— Ах, не говори этого, мой друг, — прервала его maman, как
будто испугавшись чего-нибудь, — почем ты знаешь?
— Кажется, я имел случай изучить эту породу людей — их
столько к тебе ходит, — все на один покрой. Вечно одна и та же
история…
* Так он безразлично называл всех мужчин. (
Примеч. Л. H. Толстого.
)