Упрощенная HTML-версия
19
ОБИТЕЛЬ?Г ОРЕСТИ
— Что-то запаздывает нынче наш молодой хозяин, — пробормотал
Пьер, вглядываясь сквозь закопченные желтоватые стекла единствен-
ного кухонного окна в даль, где на краю неба под грядами тяжелых
дождевых туч угасала последняя полоска заката. —Что за охота бродить
одному по ландам? Впрочем, по правде сказать, вряд ли где может быть
тоскливее, чем здесь, в замке.
Радостный сиплый лай послышался со двора; лошадь на конюшне
стала бить копытом и лязгать о край кормушки цепью, за которуюбыла
привязана; черный кот, совершавший свой туалет, проводя смоченной
слюной лапкой по бакенбардам и остаткам ушей, прервал это занятие
и направился к двери, как положено приветливому и воспитанному
животному, сознающему свой долг.
Дверь распахнулась; Пьерподнялся, почтительно снял берет, и вновь
прибывший показался на пороге в сопровождении пса, о котором уже
была речь, — пес этот пытался прыгать, но грузно оседал, отяжелев от
старости. Вельзевул не проявил к Миро той неприязни, какую коты
обычно питают к собачьему племени, даже наоборот, поглядывал на
него очень дружелюбно, поводя круглыми зелеными глазами и выгибая
спину. Видно было, что они знакомы не первый день и часто коротают
вместе время в здешнем уединении.
Вошедший был барон де Сигоньяк, владелец этого полуразрушен-
ного поместья, молодой человек лет двадцати пяти, хотя на первый
взгляд он казался старше, настолько строгий и сосредоточенный был
у него вид. Сознание бессилия, сопутствующее бедности, согнало
улыбку с его лица и стерло со щек бархатистый пушок юности. Вокруг
померкших глаз уже залегли тени, и над впалыми щеками явственно
выступали скулы; усы не закручивались лихо кверху, а свисали вниз,
словно плача над скорбной складкой губ. Небрежно расчесанные
волосы спускались вдоль бледного чела прямыми черными прядями,
указывая на полное отсутствие кокетства, что так редко в молодом
человеке, который легко бы прослыл красивым, если бы совершенно
не отказался от желания нравиться. Давнишняя затаенная печаль
наложила страдальческий отпечаток на лицо барона, которое могло
бы стать очень привлекательным, если бы его скрасило немножко
счастья и естественная в такие годы уверенность в себе не поколеба-
лась бы под напором непреоборимых неудач.
От природы ловкий и сильный, молодой барон двигался с такой
вялой медлительностью, как будто отрешился от жизни. Каждым
своим сонным машинальным движением, всей своей равнодушной
повадкой он явно показывал, что ему безразлично, куда идти, где
быть.