Упрощенная HTML-версия
ТОМ?ПЕРВЫЙ
30
— Ax, — вскричал Крейслер, он вскочил, глаза его пылали гнев-
ным огнем. — Ах! Маэстро! Разве тебе дано право затеять со мной
столь дерзкую и издевательскую игру? Ужели ты — сам рок, способ-
ный проникнуть в заповедные глубины моей души?
— О безрассудный, опрометчивый дикарь, — спокойно возразил
маэстро Абрагам, — когда же наконец опустошительный пожар, бу-
шующий в твоей груди, превратится в чистейшее пламя, питаемое
глубочайшим чувством прекрасного, истинным пониманием того
возвышенного и чудесного, что живет в твоей груди! Ты требовал
от меня описания этого рокового празднества — так выслушай
меня теперь спокойно. Но ежели силы твои надорваны и ты не
в состоянии слушать меня, то не лучше ли нам будет расстаться, не
тратя времени даром?
— Рассказывай, — приглушенно и невнятно произнес Крейслер;
он снова сел, закрыв лицо руками. — Мне не хочется, — сказал
маэстро Абрагам с внезапной веселостью. — Мне вовсе не хочет-
ся утомлять тебя, Иоганнес, описанием всяческих хитроумных
устройств и приспособлений, которые в большей своей части обя-
заны были своим происхождением изобретательному разуму наше-
го сиятельного повелителя. Поскольку празднество началось позд-
но вечером, то само собой разумеется, что весь прекрасный парк,
окружавший потешный замок, был ярчайшим образом иллюмини-
рован. Я старался в этой иллюминации достичь необычайного эф-
фекта, однако же это удалось мне лишь отчасти, ибо по настоятель-
ному повелению князя во всех аллеях на больших черных дощатых
щитах были установлены пестрые плошки, составляющие вместе
вензель княгини, а над оным вензелем — изображение княжеской
короны. Поскольку щиты эти были приколочены гвоздями к высо-
ким столбам, то они очень и очень напоминали те ярко освещен-
ные дорожные знаки, которые запрещают курить или, скажем,
объезжать мытный двор. Главный спектакль должен был состоять-
ся на театральных подмостках посреди парка, между кустарником
и искусственными руинами, впрочем, тебе отлично знакомы эти
места. На этом театре актеры, приглашенные из города, должны
были представить нечто аллегорическое — аллегория сия была до-
статочно нелепой, чтобы понравиться до чрезвычайности, даже
если бы ее автором, собственноручно ее накропавшим, не был сам
наш сиятельный повелитель и ежели бы посему она, я уж восполь-
зуюсь здесь остроумным выражением театрального директора,
которому было доверено поставить сию княжескую пиесу, — не
вылилась из-под августейшего пера. Кстати, от дворца до театра